Новости Алтайской митрополии

Адрес сайта Барнаульской и Алтайской епархии - www.altai-mitropolia.ru

 

Источник информации: Барнаульская епархия
21 Ноября 2015

21 ноября исполнилось 40 дней со дня смерти настоятеля нашего храма протоиерея Александра Войтовича.

Отец Александр Войтович родился в семье известнейшего на Алтае и в Барнауле священнослужителя – протоиерея Николая Войтовича и матушки Ариадны 21 марта 1959 года.

Конечно, для советских времен семья, в которой воспитывался и рос о. Александр, не могла считаться обычной с учетом того, что это было время так называемых хрущевских гонений на Церковь. В те годы возможность внешнего общения у детей, да и у семей священнослужителей была крайне ограничена. Поэтому отношения в среде священнослужителей были особенно близкими и доверительными. Из всех сословий старой России сохранилось и теплилось только сословие духовенства. Каждый из священников той поры имел богатейший жизненный опыт. За плечами многих из них была память о революции, об эмиграции, участие в Великой Отечественной войне и годы, проведенные в лагерях и ссылках. Поэтому о. Александр с неизменным почтением вспоминал духовенство того периода. Особенно большое впечатление на о. Александра производили епископы, виденные им в детстве. Правящие архиереи Новосибирской епархии при посещении второго кафедрального города – Барнаула, останавливались в доме протоиерея Николая Войтовича. Первым, кого из владык отчетливо сохранила детская память о. Александра, был архиепископ Павел (Голышев), который возглавлял Новосибирскую и Барнаульскую кафедру с 1964 по 1971 год. Человек с интереснейшей судьбой, владыка Павел в детстве с семьей, после октября 1917 года был вынужден выехать в эмиграцию. В 1947 году возвратился на родину, вскоре был посвящен в сан епископа. На родине владыка Павел бескомпромиссно проповедовал Православие, много помогал бедным и нуждающимся, открыто говорил о притеснениях веры в Советском Союзе. В 1975 годы был вынужден вновь выехать в эмиграцию в Бельгию, где и скончался в 1977 году.

Отцу Александру владыка Павел запомнился своим аристократизмом, а вместе с тем простотой и духовностью.

Важное значение в жизни о. Александра имел митрополит Гедеон (Докукин). Владыка Гедеон управлял Новосибирской и Барнаульской епархией с 1972 по 1990 годы. О. Александр вспоминал митрополита Гедеона как строгого, но справедливого архипастыря. По воспоминаниям о. Александра, владыка Гедеон любил церковное благочестие, чинность. Службы были весьма продолжительными. Во время управления митрополита Гедеона в нашей епархии, на Алтае, впервые после гонений стали открываться новые храмы – в Камне-на-Оби, Славгороде, Алейске… Именно владыка Гедеон рукоположил о. Александра в диаконский, а затем и во священнический сан.

Детство, семья о. Александра, как мне кажется, были самыми главными определяющими факторами для формирования его как человека, христианина и пастыря. Он всем своим существом был словно из детства. И сам он очень любил детей. Стоило только рядом с ним появиться ребенку, и о. Александр преображался сам. Проявлял к детям неподдельный живой интерес. Он просто восхищался детьми. Его очень веселило, когда в последние годы жизни, его, седого, благообразного, особенно накануне Рождества и Нового года, дети принимали за сказочного персонажа. Его это не только не обижало, но он очень этому радовался. С мягким юмором он рассказывал об этом…

Для христианина очень важно детство в онтологическом смысле. Господь Иисус Христос учил: « Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное...» (Мф. 18, 1-9). Именно детству свойственна бескорыстная любовь к родителям, незлобие, радость и непосредственная вера. Современные культурологи отмечают, что вообще особое отношение к детству сложилось только благодаря христианству. Благодаря евангельской истории рождения Богомладенца Христа. В язычестве дети – это всего лишь немощные и ущербные люди, и они представляют интерес лишь в качестве семейного материального богатства, наравне с полями, животными, или просто в качестве будущих работников. Самоценность детства открывает лишь Христос. «Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него». (Лк. 18, 15-17) Кажется, что о. Александр всю жизнь был верен этому закону и принципу.

Мало сказать, что в семье, в детстве о. Александр получил христианское воспитание. В семье он приобщился высокому христианскому быту, образу жизни. Отчасти тайны этого высокого христианского быта освещены в произведениях И. Шмелева. Центром христианской семьи является Праздник. Этим праздником для христиан всегда являлись не только собственно праздничные дни, но и пост, и говение, потому что они несут радость, возводят к Небу.

О. Александр всегда особо почитал праздники. И очень их любил. Накануне Рождества Христова, Пасхи он всегда за хлопотами по храму становился сосредоточенным. Выбором и покупкой елки, гирлянд  и прочих украшений для храма он занимался всегда лично и нисколько не тяготился этими хлопотами. В дни подготовки он допоздна находился в храме, становясь особенно торжественным. И эта подготовка к Празднику, предвосхищение праздника, умение праздновать и радоваться были родом из семьи, из детства.

К сожалению, в последние годы эта важная сторона христианской жизни – умение готовиться и встречать праздник – уходит. А, точнее, православный быт, подлинные традиции после трагического разрыва так и не сложились и не окрепли даже в семьях глубоко верующих людей. И не только потому, что накануне праздника сегодня в любом магазине можно купить и кулич, и пасху, и красиво оформленные открытки... Некоторые даже как бы гордятся этим: зачем эти приготовления столов и домов, ведь это как-то не духовно? Главное ведь в храме! Но и в храме эта радость уходит. Поскольку ее не остается в семье. А ведь так раньше не было – в православной семье Праздник был центром всего существования…

Как можно было совместить христианское воспитание в семье, полученное о. Александром с обучением в школе, институте, повседневным общением просто с неверующими сверстниками, абсолютно далекими от этого быта, образа жизни людьми? Удивительно, но о. Александр всегда говорил, что он никогда в жизни: ни в школе, ни затем в институте не испытывал никаких гонений и притеснений за веру. А учился он в известной барнаульской школе № 22, как тогда говорили «с английским уклоном», которая и по сей день славится особым контингентом обучающихся. Сам о. Александр говорил, что в школе приходилось очень ответственно готовиться к урокам и не нарушать дисциплину. Он с детства понимал, что хорошо учиться и вести себя в школе было именно необходимо, чтобы не подвергать нападкам и хулениям свою веру. Он вспоминал, что были случаи, когда дети некоторых священнослужителей из-за нерадивого отношения к учебе или плохого поведения получали плохие оценки, объясняя это притеснением за веру. Бывало, что родители верили этому и шли разбираться к учителю. В результате, конечно, случались недоразумения.

В общении с одноклассниками о. Александр всегда был искренним. И эта его искренность и благожелательность в школьные и студенческие годы имели своим плодом то, что многие его одноклассники и одногруппники продолжали дружбу с ним на протяжении всей его жизни. Общались, звонили, приходили в храм.

Вообще, в характере о. Александра не было трагического разлома. Он не делил мир на «вне Церкви» и «в Церкви», «до Церкви» и «в Церкви». Благодаря подлинному христианскому воспитанию он очень гармонично воспринимал мир. Это не значит, что он не видел грехов, пороков, преступлений этого мира. Но для него, как это и надлежит для христианина, грех воспринимался не как закономерность, но как некая случайность. Так же, как с богословской точки зрения, зло – это всего лишь случайность. А Бог сотворил лишь жизнь, радость и добро.

Отец Александр необычайно любил жизнь и любил жить. Особенно это проявлялось в его отношении к столь печальному, страшному и, увы, распространенному в наши дни явлению как самоубийство. Он, конечно, знал каноническое отношение Церкви к этим несчастным людям. Но он искренне считал, что самовольно лишить себя жизни может только человек с замутившимся рассудком, только человек, в котором нарушилось что-то самое важное – восприятие жизни. И это было вовсе не оттого, что о. Александр не знал, какие тяготы, болезни, скорби бывают в жизни. Но он видел главное: жизнь – это великий Божий дар. Отказаться самовольно от этого Дара может только душевно больной.

Не секрет, что современная массовая культура, фильмы, книги, даже ежедневные новости стремятся выставить жизнь с неприглядной стороны. Показать ужасы, несправедливости, абсурд человеческого бытия. За всем этим кроется философия безбожия. Ведь подспудно эти «произведения» и «факты» как бы говорят: «Вот ваш Бог! Куда Он только смотрит, когда вокруг столько язв и ужасов!» К сожалению, как ни странно, и верующие подчас могут интересоваться такими фильмами, книгами и передачами. Для о. Александра это было неприемлемо. Он совершенно не мог смотреть и не смотрел такие фильмы или передачи. И был равнодушен вообще к новомодным, но безобразным явлениям культуры.

При этом о. Александр абсолютно был чужд внешнего выказывания веры. Он говорил: «я боюсь внешне благочестивых». Не секрет, что некоторые, особенно из недавно воцерковившихся христиан, за внешними формами пытаются скрыть отсутствие подлинного благочестия. К внешнему благочестию прибегает человек, когда он не желает истинного покаяния и преображения в вере. Внешнее благочестие часто не просто призвано скрывать греховные глубины человека, но эта «елейность», псевдоправославные стереотипы поведения на самом деле говорят зачастую о том, что человек духовно мертв. Видимо это ощущение смерти за скорлупой и маской ложного благочестия и смирения внутренне отталкивало о. Александра от таких людей.

При этом в общении он ко всем относился ровно, но уважал людей открытых и нелицемерных. Из священнослужителей прежних лет он особенно выделял покойных о. Михаила Скачкова и протодиакона Никифора Метельницкого. О них, еще при их жизни, он говорил: «Вот, они такие, как есть, живые. Значит люди верующие».

В присутствии о. Александра и другим трудно было быть неискренними, особенно в вопросах духовных. Если кто-либо начинал пытаться говорить о высоких духовных состояниях, рассуждать о сложных богословских проблемах, которые этот человек знал, что называется, «из книжки, понаслышке», то порой достаточно было одного внимательного взгляда батюшки, чтобы говорящий в смущении замолчал, почувствовав неуместность и книжность своих суждений.

В своих проповедях о. Александр также никогда не был высокопарным, многословным и велеречивым. Он говорил всегда очень просто, доходчиво и непродолжительно. Но все наши прихожане помнят, что неизменно в каждой проповеди о. Александр повторял особо почитаемые им слова Евангелия: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22, 37-39).

Вообще, в суждениях о вере, о. Александр, я бы сказал, был целомудренным. Он в праздных или просто повседневных разговорах совершенно не допускал говорить о сокровенном. Все церковное учение о. Александр принимал просто. К сожалению, в наше время в духовной литературе, и, особенно, в православном интернете, имеют место быть всевозможные праздные попытки посмотреть, как говорится, «под иным углом зрения» на то или иное событие церковной истории, фактов жития святых и т.п. О. Александр этого не принимал и не понимал.

Но добрую шутку и юмор о. Александр очень ценил. Особенно он вспоминал в этом плане своего дедушку по матери протоиерея Виктора Бекаревича. При глубокой вере, вспоминал о. Александр, о. Виктор мог шутить для того, чтобы поддержать и утешить ближнего. При этом о. Александр не выносил юмора с двусмысленными намеками, и тем более юмора, который кого-то высмеивал или мог оскорбить.

За более чем двадцать лет сослужения с о. Александром я не помню, чтобы он, будучи настоятелем, на кого-то повысил голос. Бранных слов, и вообще слов из низких пластов лексики он как бы даже и не знал. Вообще о. Александра было трудно, что называется, вывести из себя. Если тот или иной священнослужитель совершал какие-либо ошибки и прегрешения, о. Александр полностью довольствовался тем, что священник совершал покаяние через исповедь духовнику. После этого он совершенно прощал провинившегося. Он верил в действенность и истинность Таинства Покаяния, и никогда не подвергал ни малейшему сомнению искренность исповедующегося. Как сам он имел простую веру, так и считал, что окружающие в основных вопросах просто не могут лгать или лицемерить. Памятозлобие было ему абсолютно чуждым. Был по-настоящему строг о. Александр только за нерадение к службе. Он не понимал, когда священник опаздывал на службу или торопился убежать домой в праздники, оставив без окормления паству.

В последние годы о. Александр возглавлял ставленническую комиссию в нашей епархии. Беседовал с молодыми людьми, готовящимися принять священный сан. К этому послушанию о. Александр, как и ко всем поручениям священноначалия относился очень ответственно.

Старался в беседах со ставленниками и семинаристами передавать, насколько это было возможно, опыт прежнего духовенства. Но при этом никогда не пытался наставлять, назидать, давать какие-либо духовные советы, к тем, кто об этом не просил. Он никогда и никого не осуждал в резких словах. Хотя чувствовалось, что ему было неприятно видеть напористость и прыть некоторых молодых священнослужителей в карьерных вопросах. Когда в священнической среде обсуждался вопрос быстрого карьерного взлета либо быстрого приобретения таким священнослужителем материальных благ и достатка, он не присоединялся к осуждающим, но с некоторой озабоченностью произносил: «не по сану…». И действительно, вскоре все были свидетелями столь же скорого и, увы, бесславного падения с карьерной лестницы благополучия вчерашнего «счастливчика» и «везунчика». В Церкви, говорил о. Александр, возмездие за неприглядное поведение совершается быстрее, чем в миру. Сам о. Александр, несмотря на многочисленные духовные и мирские награды, неизменного глубокого уважения к себе со стороны священноначалия и мирских властей, никогда не афишировал этого, и как бы стеснялся наград. Хотя внимание от начальствующих он принимал с истинным почтением и благодарностью.

Вообще слово правящего архиерея было для него законом. Даже если это слово на первый взгляд казалось и неправильным, и неприемлемым. Но он никогда не позволял себе осуждать это слово, а тем более священноначалие. Это уважение к священноначалию было воспитано о. Николаем и всем духовным опытом церковной жизни.

Священнику нередко приходится быть при одре умирающего, принимать последнюю исповедь, напутствовать Святыми Тайнами отходящего в вечность. Видеть, как человек встречает последний свой час. Мне за почти двадцать пять лет священнического служения не приходилось, пожалуй, видеть более достойной встречи со смертью, чем у о. Александра. Он, столь любивший жизнь, сам необычайно живой, пять лет назад встретил известие о своей болезни с христианским достоинством. Он ни на миг не потерял спокойствия и самообладания. Мужественно перенес тяжелейшую операцию. И вскоре вновь возвратился к служению. Только самые близкие люди знали о так и не заживавших и до кончины не затянувшихся ранах… Но на службе о. Александр продолжал быть все таким же бодрым и благожелательным. Невозможно не удивляться, что сильнейшие боли о. Александр переносил, не используя положенных при этом обезболивающих средств. Никому и никогда о. Александр не жаловался на эту изнурительную борьбу с болезнью. Только на Пасху 2015 года в кругу священнослужителей, во время посещения нашего прихода Высокопреосвященнейшим владыкой Сергием он на вопрос владыки о болезни, за беседой сказал: «Когда я узнал о болезни, то только на мгновение у меня возникла мысль: “Господи, почему я?” Но затем передо мной встали многие сонмы больных и страдающих людей. И я подумал: а почему не я? И понял, что так надо Господу».

Даже будучи уже смертельно больным, испытывая жестокие боли, о. Александр не считал для себя возможным пропустить архиерейское богослужение или важное епархиальное мероприятие.

Как знать, быть может, за эту любовь к богослужению и священноначалию Господь судил так, что последней службой в земной жизни о. Александра была служба в сослужении святейшему Патриарху Кириллу. О. Александр был очень вдохновлен и просветлен этим событием. Не случайно и то, служба эта состоялась в праздник Рождества Пресвятой Богородицы. В праздник семьи и детства. Это было великим утешением о. Александру.

Кажется промыслительным, что период самого важного служения о. Александра в качестве настоятеля Александро-Невского собора начался с посещения и освящения места будущего расположения нашего храма святейшим Патриархом Алексием, а завершилось земное поприще о. Александра совместным богослужением со святейшим Патриархом Кириллом.

Отошел ко Господу о. Александр в самый канун праздника Покрова Божией Матери, менее чем за сутки до кончины, в полном сознании, примирившись со всеми и причастившись Святых Христовых Тайн. Воспитанный при Покровском соборе, батюшка и в конце своего земного пути не лишился Покрова Пресвятой Девы Марии.

Дорогой наш отец Александр! Царство Небесное и Вечный покой!

Протоиерей Сергий Фисун